Хорватский сценарий для донбасса. Что такое "хорватский сценарий" и возможен ли он в Донбассе? Военный сценарий реинтеграции Донбасса
Закон о реинтеграции Донбасса, который якобы предполагает введение военного положения в прифронтовых районах, усиление роли армии в деоккупации Востока Украины и наделение президента полномочиями использовать армию, вызвал слухи о подготовке к силовому сценарию освобождения занятых территорий.
Стали появляться предположения о том, что Киев готовит освобождение Донбасса по «хорватскому сценарию», который предполагает молниеносную операцию по силовому освобождению оккупированных территорий.
«КП в Украине» выясняла, как это происходило на Балканах в первой половине 90-х годов прошлого столетия, и насколько этот сценарий применим сейчас на Донбассе и в Крыму.
Операция «Буря» продлилась всего три дня
Разговоры о «хорватском сценарии» возникли из-за внешней схожести ситуации. После объявления в 1991 году Хорватией независимости, сербское население этой страны пыталось создать своё государство на её территории — Сербскую Краину, чтобы не выходить из состава Югославии.
В 1992 году было подписано соглашение о прекращении огня, последовало признание Хорватии как суверенного государства и в нее были введены миротворческие войска ООН. Активные боевые действия после этого прекратились, конфликт принял вялотекущий и точечный характер. А Югославия, ключевой республикой которой была Сербия, поддерживала Сербскую Краину, как сейчас Россия на Донбассе.
Но после того, как в начале 1995 года помощь Белграда приобрела очевидный характер, армия Хорватии провела две крупные наступательные операции, в результате которых значительная часть территории Сербской Краины перешла под хорватский контроль.
1 мая 1995 года началась операция «Молния», а 4 августа этого же года — операция «Буря», которая продлилась всего три дня и завершилась ликвидацией самопровозглашенной республики Сербская Краина.
В этой крупнейшей наземной операции в Европе после Второй мировой войны хорватская армия задействовала до 100 000 человек. При этом она потеряла от 174 до 196 человек убитыми и 1430 ранеными. Потери сербской стороны составили от 500 до 742 военнослужащих, 2500 было ранено и около 5000 солдат и офицеров попали в плен.
Война закончилась подписанием Дейтонских соглашений, согласно которым Хорватия добилась независимости и сохранения своей территориальной целостности.
Что мешает «хорватскому сценарию» для Донбасса?
Наряду с очевидными параллелями между Донбассом и Сербской Краиной, есть ряд кардинальных отличий, которые серьезно затруднят реализацию «хорватского сценария» в Украине.
Во-первых , война 1991-1995 годов велась по этническому признаку — сербы воевали против хорватов и наоборот. На Донбассе нет четкого этнического деления. К тому же все стороны конфликта официально заявляют, что боевые действия ведутся из-за несогласия с политикой оппонента.
Второе . Югославия тогда, как сейчас Россия, поддерживала солдатами и оружием Сербскую Краину. Но эта помощь была затруднена, так как значительная часть анклава была отделена от Югославии территорией Боснии, где тогда также был конфликт с Белградом. А это значительно затрудняло перемещение в Краину югославских «гуманитарных конвоев».
А Донбасс напрямую граничит с Россией, что и дает зеленый свет для перемещения любых «гуманитарных конвоев» и «зеленых человечков». То есть при попытке украинской армии освободить Донбасс есть большая вероятность зеркального ответа со стороны России,
Но главным фактором , который отличает Балканы средины 90-х и нынешний кризис, является позиция Запада. Во время войны между сербами и хорватами Европа и США, хотя и осуждали военные действия, фактически приняли сторону Хорватии. И молниеносная операция по освобождению части ее территории не вызвала жесткой реакции со стороны европейских столиц и Вашингтона.
Ситуация с Донбассом и Крымом — совершенно иная в глазах западных союзников Украины. Для сравнения: вооруженные силы Хорватии сейчас составляют 18 тысяч человек и 21 тысячу резервистов, армия Сербии — 36 000 человек. А украинская армия уже сейчас насчитывает порядка 250 тысяч человек и до миллиона резервистов. Российская армия — и того больше вместе с ракетным и ядерным вооружением. То есть масштабы конфликта грозят самыми тяжёлыми последствиями, поэтому в Европе и США главную ставку делают на дипломатическое урегулирование конфликта. А без их поддержки или хотя бы молчаливого согласия использование «хорватского сценария» на Донбассе очень проблематично.
Мнение экспертов
Алексей Арестович, военный эксперт:
— Силовой вариант освобождения Донбасса по «хорватскому сценарию» вполне вероятен. У Украины есть все возможности и ресурсы для этого. Запад раньше был против такого развития событий, но теперь, в нынешней тупиковой ситуации, может согласиться.
Порошенко может привезти «добро» на эту операцию от Трампа. Тем более, что у Путина через год — выборы, и введение российских войск в Украину будет очень негативно воспринято в мире. А задействование баллистических ракет в Европе еще больше не понравится Западу. Ответом на это могут быть поставки летального оружия Украине. Кроме того — это новые санкции, которые вообще добьют российскую экономику.
Дмитрий Тимчук, член парламентского комитета по нацбезопасности и обороне (Фейсбук):
«Хорватский сценарий», если проводить аналогии между Донбассом и Сербской Краиной, подразумевает два наиважнейшие условия:
— Прекращение всяческой военной помощи ОРДЛО другой страны (в Сербской Краине — Сербии, в нашем случае — России).
— Стремление сепаратистов самим интегрировать контролируемые ими территории назад, в лоно «материнской» державы.
Таким образом, «хорватский сценарий» означает полный и безоговорочный вывод российских военных и наемников с Донбасса, а также полное прекращение всех видов снабжения.
Вадим Карасев, политолог:
— Ни о каком «хорватском сценарии» речь не идет. У нас нет нормальной системы ПВО против российских самолетов и ракет. Если Россия войдет в прямой конфликт, начнет использовать свою авиацию, ракеты — у нас есть чем их сбивать? В России 140 миллионов человек, у нас — 42. Это совершенно отличная от сербско-хорватского конфликта ситуация.
Запад Украины и Галиция в первую очередь, край националистический и униатский, бесконечно далекий от остальной Украины и по местной "гваре", и по религии, и по образу жизни и ценностям. Есть и чисто медицинские отличия, Минздрав фиксирует здесь недостаток йода, а местное население не применяет йодированную соль. Да и семь веков жизни за пределами собственно Украины сказываются.
Впрочем, медицинские и исторические показатели лишь способствуют выбору местных жителей в качестве пушечного мяса майданов. Равно как и союзников. Нет ничего удивительного в том, что на Донбассе флаг усташей появился еще летом 2014 года.
Усташей с необандеровцами объединяет не только религия, но даже лозунги. "Серба на вербу" удивительно похоже на "Москаляку на гиляку". И точно так же, как бандеровцы, усташи отличились во Второй мировой не победами на фронтах, а геноцидом сербского народа, цыган и евреев. Главный идеолог усташей, Миле Будак, писал: "убить треть, изгнать треть и обратить в католичество треть сербов". Удивительно похоже на взгляды гауптмана Шухевича, возглавлявшего УПА: "не запугивать, а истреблять. Не надо бояться, что люди проклянут нас за жестокость. Пусть из 40 миллионов украинского населения останется только половина – ничего страшного в этом нет".
Поэтому не стоит удивляться тому, что следом за боевиками, в Киев потянулись и советчики из Хорватии. Недавно даже провели круглый стол - обсуждали успехи Хорватии в операции "Буря" и последующее присоединение Подунавья.
При этом киевских "экспертов" более интересовала операция "Буря", хорваты же всячески напирали на мирную составляющую. Весна Шкаре-Ожболт, которая в 1990-х была руководителем администрации президента Хорватии, участвовала во всех переговорах о возвращении территорий, а в 1996 году возглавила процесс мирной реинтеграции хорватского Подунавья, без особого успеха пыталась донести до "своих киевских партнеров", что сепаратистам нужно помогать, предоставлять финансовую помощь в восстановлении разрушенных городов и сел, предоставить большие права региону. Понимания не нашла.
И не могла найти. Киев ведь не зря интересовался военной составляющей. Дело в том, что к моменту начала операции, на линии разграничения находились "голубые каски" ООН под руководством французского генерала Жанвьера. Узнав о готовящемся наступлении, французский генерал немедленно уведомил командование секторов о готовящейся через 3 часа атаке, а те, в свою очередь, уведомили сербов.
Нет смысла рассматривать причины разгрома РСК - их просто оставили один на один с врагом, который не просто превосходил их многократно в численности, но и получил полную поддержку НАТО - от планирования операций до сбора развединформации.
А вот о миротворцах сказать стоит. С первых минут операции под огнем оказались посты "голубых касок". Погибли солдаты из Чехии, Дании и Непала.
Из доклада Генсека ООН по резолюции 1009 (1995) известно, что хорваты 5 августа использовали захваченных миротворцев ООН и пленных краинских солдат в качестве "живого щита". Общие же потери миротворцев, включая раненых, составили 18 человек. Из которых лишь один погиб от сербских пуль.
Это именно тот опыт, из-за которого Кие не соглашается на ввод миротворцев, о котором сам так любит говорить. А нежелание воспринимать разницу между Украиной и Хорватией лежат и вовсе в практической плоскости.
Засевшие сегодня в Киеве негодяи получили власть в результате вооруженного переворота и поддержкой населения не пользуются от слова совсем. Рейтинг Порошенко и его чиновников колеблется в пределах статистической погрешности. Его ненавидят даже убийцы из никому не подчиненных отрядов националистов.
На штыках и страхе они могут удержаться у власти. Но придти к оной демократическим путем не могли никогда - каждый раз приходилось устраивать майдан. А "успехи" после этого каждый раз слишком печальны и очевидны, чтобы о них говорить.
Предшественник нынешнего "президента", пан Ющенко, с блеском провалил выборы, которые худо-бедно контролировал. 5 процентов (!) - абсолютный антирекорд для правящего главы государства.
Поэтому никакой Минск и никакие более-менее свободные выборы невозможны. Люди, требовавшие в феврале-апреле 2014 года проведение референдума о федерализации (мирно требовали!), окажутся в абсолютном большинстве, превратив в сепаратистов как раз Галицию. Как раз те три области Западной Украины, из которых уже более сотни лет распространяется зараза того самого йододефицитного галицкого национализма, который никак не налазит на всю Украину, хотя и называется "украинским".
Юго-Восток Украины всегда требовал именно свободы жить на своей земле в соответствии со своими, а не бандеровскими идеалами. И так как это всегда было мнение большинства, приходилось организовывать майданы, а потом изучать опыт усташей.
Вот только наши Республики Донбасса не Сербская Краина, а Россия - не Сербия. Да и остатки, подконтрольные Порошенко - далеко не Хорватия.
А посему галицаям стоит уже сегодня учить польский
Замминистра по вопросам "временно оккупированных территорий" и внутренне перемещенных лиц Украины Юрий Грымчак недавно заявил, что существует три пути возвращения Донбасса в лоно Украины. Несмотря на то, что должность у данного чиновника сугубо мирная и гражданская, все три сценария предполагают силовой вариант.
Правда, на фоне принятого в Украине «Закона о реинтеграции Донбасса» все выглядит вполне логично. Естественно, в расчет не берутся международные договоренности, в том числе и подписанные с украинской стороны. Не учитывается также мнение самих жителей Донбасса, чья судьба сейчас решается где угодно и кем угодно, только не в Донецке или Луганске.
Военный сценарий реинтеграции Донбасса
Итак, рассмотрим подробнее варианты, озвученные Юрием Грымчаком.
На первый взгляд чиновника, самый простой вариант – наступление ВСУ и нацбатов и разгром вооруженных сил ДНР и ЛНР. На полный захват республик украинскими войсками бравый кабинетный стратег отводит не более двух недель. Есть, правда, факторы, не позволяющие осуществить данный сценарий.
По словам Юрия Грымчака, следует учитывать, что наступать придется на густонаселенные территории, поэтому возможны десятки тысяч жертв среди военных и мирного населения. Человек выражает свои мысли деликатно, цивилизованно и по-европейски. Не будет же он говорить, как думает. Что для него не проблема, если погибнет несколько тысяч «ватников» и «колорадов». Тут загвоздка в том, что они в ответ могут основательно вломить «освободителям» или загнать в очередной котел «воинов света». В общем, нехорошо может получиться.
Хорватский пример
Сейчас многим «ястребам» в Украине и за ее пределами греет душу и ласкает слух словосочетание «хорватский сценарий».
Вкратце: события в этом балканском государстве развивались таким образом. После долгих и безуспешных переговоров между Хорватией и самопровозглашенной республикой Сербская Краина туда были введены хорватские войска, которые сломили сопротивление мятежников за несколько дней и восстановили «конституционный порядок». В процессе восстановления имел место геноцид по отношению к этническим сербам. Сербия и международное сообщество в этот процесс не вмешались.
Вернемся к Донбассу. Второй вариант замминистра представляет похожим на события в Сербской Краине. Там присутствовали войска ООН, но «зачищать» сербов хорватским военным не мешали. Милошевич, будучи тогда президентом Сербии, также заверил, что не станет вмешиваться, и обещание сдержал.
В Донбассе несколько иная обстановка. Территории ЛНР и ДНР значительно превышают территорию Сербской Краины. И эта непризнанная республика не имела общей границы с Сербией.
Республики Донбасса, в отличие от Сербской Краины, имеют протяженную границу с Российской Федерацией, которая вряд ли останется в стороне, если начнется полномасштабное вторжение ВСУ.
В качестве третьего варианта замминистра упоминает другой хорватский регион с преобладающим сербским населением. Там с помощью международных сил произошло разоружение местных военизированных формирований, после чего новая администрация смогла безнаказанно провести зачистку территории, не опасаясь сопротивления.
Украинский вариант этого сценария предполагает вывод пророссийских вооруженных формирований, видимо, в Россию. Интересно, как они себе это представляют? Что люди, которые родились и выросли на Донбассе, сложат оружие, оставят свои семьи и переедут в Россию? Так, что ли?
Главная причина провала силовых сценариев захвата Донбасса Украиной
Главная причина, по которой ВСУ и добробаты не смогут реализовать все эти сценарии, это армии республик Новороссии.
Украинским военным не стоит недооценивать вооруженные силы молодых республик. За прошедшие четыре года эти формирования стали полноценными армиями. Среднестатистическая воинская часть ДНР по уровню подготовки личного состава, его боевому духу, дисциплине значительно превосходит аналогичные подразделения любой из европейских армий, включая украинскую. Такая армия способна не только эффективно держать оборону, но и при необходимости дойти до Харькова с Одессой, а то и до самого Киева.
Следует учитывать также, что среди защитников Донбасса нет ни резервистов, ни призывников. Там служат только на добровольной основе. Глядя на уровень их зарплат, называть их наемниками просто смешно. Рядовой и сержантский состав здесь получает около 15 тысяч рублей, а часть этих средств зачастую тратится бойцами на дополнительное обмундирование (тактические очки, разгрузки, теплые свитера и т.д.).
Самое главное, что подавляющее большинство солдат и офицеров, проходящих службу в вооруженных силах ДНР и ЛНР, сами являются местными жителями, у которых здесь живут дети, жены, родители. И за них они готовы сражаться.
Слушая глубокомысленные рассуждения важного украинского чиновника, почему-то вспоминается старый советский мультфильм под названием «Большая мечта маленького ослика».
Мария КУЧЕРЕНКО, эксперт Центра изучения проблем гражданского общества
В связи с актуализацией вопроса присутствия «голубых касок» в Украине и условиями их размещения в комплекте с инициативами правительства по адаптации хорватского опыта «мирной реинтеграции» с привлечением временной администрации ООН, украинскому обществу стоит предельно внимательно относится ко всем попыткам говорить об универсальных сценариях и миротворцах как панацее. Безусловно, попытки поиска вариантов сопоставления одного конфликта с другим естественны и, при правильном подходе, имеют все шансы быть небесполезными. Но при подобных попытках должны тщательно учитываться все факторы сравнения, как то причины и предпосылки сопоставляемых конфликтов, количество участвующих в них комбатантов, изначальный потенциал задействованных армий и парамилитарных формирований.
Сравнение с Хорватией, которое лестно украинцам по причине глубинного непонимания процессов, которые на самом деле имели место на территории бывшей Югославии в девяностых годах прошлого века, принципиально невозможно по всем вышеперечисленным факторам. В массовом представлении украинцев, в Хорватии не происходило ничего, кроме перманентного озвучивания националистической риторики, но на этом фоне каким-то образом состоялось восстановление хорватского контроля над всеми территориями, которые воспринимались хорватами как свои. Прибавим к этому тот же непонятно зачем снова и снова возвращаемый к жизни миф о взятии Книна за 84 часа. Но при этом никто не стремится говорить о миротворческих контингентах, размещавшихся на территории Хорватии и БиГ с 1992 года, которые так и не сумели предотвратить ряд трагедий на фоне постоянно идущих боевых действий, и временной администрации, находившейся на территории Хорватии уже после завершения активной фазы боевых действий. И это немудрено: сами хорваты предпочитают не обсуждать реинтеграцию территорий, которые именовались сербами Сербской Автономной областью Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема, или же опускать в рассказах ряд проблемных моментов, будь это беспорядки в Вуковаре 2013 года, погром выставки, посвященной трагедии этого города в Нови-Саде, или инцидент во время Вечного Дерби Белграда были вынесены баннера с кириллической надписью «Вуковар» на фоне сербского флага.
Все предпосылки для сложившейся сегодня ситуации взаимного недоверия и перманентной напряженности в регионе были созданы из-за подписания навязанных Хорватии Эрдутских соглашений, которые стали альтернативой крайне нежелательному для Загреба плану под названием Z-4. План Z-4, предложенный американским посольством в Хорватии, предполагал фиксацию Српской Краины (однако без Вуковара, что в очередной раз подтверждает, до какой степени любые внешние игроки не в состоянии объективно оценить ситуацию и настроения внутри подобных сепаратистских образований) в качестве региона с широчайшим правом на национальную и культурную автономию, выборы президента Краины, право на собственный герб, гимн, денежные знаки и создание демилитаризованной зоны.
Вместо Z-4 были приняты Эрдутские соглашения, в тексте которых прямо говорится о возможности возвращения в свои дома с полным восстановлением в правах всех тех, кто проживал в Вуковаре до войны. Это открыло огромный коридор для возвращения в город сербского населения, которое очень часто покидало дома не как беженцы, а как комбатанты, ушедшие вслед за ЮНА на территорию нынешней Боснии и Герцеговины. Ответственность за свои действия должны были понести только те комбатанты, чья вина в совершении военных преступлений была доказана путем их фиксации и документации. Учитывая тот факт, что ничтожно малое количество военных преступлений в Хорватии документировалось непосредственно во время боевых действий (а совершались они в огромных количествах каждый день военного противостояния), доказать чью-либо вину представлялось практически невозможным. В итоге в Вуковаре состоялась та самая повальная амнистия без суда, которую руководители процессов, связанных с реинтеграцией Српской Краины, предпочитают называть «прощением», что, вне всяких сомнений, верно с юридической точки зрения, но не имеет никакого отношения к действительности.
После одобрения Эрдутских соглашений резолюцией 1037 ООН в начале 1996 года создает Временную администрацию для Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема (UNTAES), чей контингент (на пике ее активности) состоял из 4800 солдат, 400 полицейских и сотни военных наблюдателей. Ее руководством предпринимались попытки убедить хорватов в том, что UNTAES не будет продолжением UNCRO, которая полностью дискредитировала себя в глазах хорватского населения вслед за UNPROFOR (в рамках последней на территории бывшей Югославии находилось 38 599(!) военнослужащих, и даже контингент такой численности не смог предотвратить боевые действия 1992-1995 гг.).
Представители миротворческих контингентов, развернутых на территории Хорватии, во многом опирались не на реальные гуманитарные нужды региона, а на собственные политические симпатии в попытках урегулирования конфликта, что подробно описано в мемуарах российских участников полицейских и военных миссий в бывшей Югославии, где открыто говорится о симпатиях к сербской стороне, которые зачастую становились решающим фактором для принятия тех или иных решений по обеспечению безопасности и решения гуманитарных проблем.
Чем старательнее главы и заместители Временной администрации ООН в Восточной Славонии пытались убедить хорватов в правильности и гуманности собственных действий – тем большее неприятие они вызывали с хорватской стороны. Например, создание полицейских патрулей, в которых один из полицейских должен был непременно быть сербом, второй – хорватом, при участии наблюдателя от ООН, в итоге полностью нивелировало доверие к полиции, которая, к тому же, в первые месяцы своего функционирования была экипирована формой югославской милиции, что было неслабым триггером для и без того настрадавшегося хорватского населения Вуковара. По словам заместителя руководителя переходной администрации Дерека Бутби, такое решение было принято чтобы «не обострять отношений с сербской стороной». В целом, Дерек Бутби зафиксировал немало фактов того времени, невольно дав серьезнейшую базу для аргументации против любых попыток адаптации хорватского опыта к украинским реалиям. Им подробно описывается вопрос о размещении главной штаб-квартиры UNTAES – предлагаемый изначально хорватский Осиек не рассматривался даже как вариант, так как это «могло вызвать недовольство сербской стороны конфликта и обвинения миссии в ангажированности». Было принято решение разместить миссию в самом Вуковаре, так как, по мнению представителей ООН, это бы способствовало скорейшему уходу сербских военных из города. То есть из вышесказанного становится очевидным: несмотря на признание Вуковара частью Хорватии де-юре, сербские войска и просербская самооборона оставались в городе уже после подписания мирных соглашений, и представители Временной администрации ООН лишь выражали надежду , что они покинут территории Славонии как можно скорее. При этом непосредственные проявления всего хорватского считались провоцирующим для сербской стороны: вплоть до завершения мандата миссии, который вместо запланированного изначально года растянулся на целых два, были негласно запрещены даже флажки Хорватии на номерных знаках автомобилей – чтобы «не принуждать сербов к хорватскому флагу» позволялось ездить на транспорте с югославскими номерами.
Но представители украинской власти, возобновившие разговоры о вводе миротворцев ООН в Украину, должны учитывать не только опыт миссий в Хорватии, которые были более чем политически ангажированными и эмоционально вовлеченными в местный контекст на всех этапах своего развертывания, но и российский фактор: Россия не признает себя стороной конфликта на Востоке Украины и потому, в случае, если российской стороной будет принято решение не блокировать предполагаемую резолюцию Совбеза ООН о вводе голубых касок в Украину, она приложит все усилия к «применению наличествующего у РФ опыта миротворческих миссий» в Украине, апеллируя все к тем же «хорватским сценариям», которые так по душе представителям украинской власти, правда, интерпретируя их по-своему – как участие представителей РФ в миротворческих миссиях в Хорватии на всех их этапах.
Приближенные к президенту лица заверяли, что Украиной будет сделано все, чтобы Россия не смогла участвовать в предполагаемой миротворческой миссии, но сам механизм этих мер, видимо, держится в строжайшей тайне и не озвучивается только поэтому.
Отдельный аспект вопроса о миротворцах – оплата пребывания подобных миссий на территории стран, где их присутствие было признано необходимым. В 1996 году, сразу после ввода переходной администрации, в Хорватии вспыхнули протесты, что было зафиксировано все тем же Бутби, ведь, в соответствии с достигнутыми соглашениями Хорватия была обязана выплачивать зарплату ненавистным совместным полицейским патрулям из собственного бюджета, пусть и с последующей компенсацией от ООН. Но сам факт такой необходимости воспринимался хорватскими экс-комбатантами как национальное унижение и страница несмываемого позора.
Теперь на минуту представим себе реакцию ветеранов русско-украинской войны, если события будут разворачиваться негативным для Украины образом и Украина будет вынуждена выплачивать зарплаты по «хорватскому сценарию». Представим себе реакцию ветеранов АТО, если заставить их жить на одной улице с людьми, с которыми они были по разные стороны баррикад, безо всякой возможности предъявить счет за все военные обиды, как это было в Хорватии. Причем в хорватских Славонии и Среме все процессы, связанные с фактической имплементацией Эрдутских соглашений, контролировались временной администрацией предельно жестким образом. В случаях, когда хорватские ветераны пытались «совершать самосуд», они наказывались по всей строгости, предусмотренной Временной администрацией, безо всякой поправки на предшествующий контекст. Да и с последующими приговорами виновным в военных преступлениях совершенно точно возникнет немало проблем: военные преступления было трудно документировать во время войны в бывшей Югославии в 90-е, но еще труднее это делать теперь, в украинских условиях, когда бой в полном контакте сведен к минимуму, а боевые действия представляют собой в основном артиллеристские дуэли.
Установление мира – это всегда сложный и требующий компромиссов процесс. Но компромиссы и уступки должны иметь свои границы, которые важно предельно четко обозначить сразу, до принятия сколь-нибудь серьезных решений. Там, где уже начались конфликты – уже в любом случае не будет простых ответов и универсальных формул. Но использовать чужой опыт в качестве примера, рассуждая о нем исключительно в положительном ключе только на основании отчетов и резолюций – значит обманываться. Куда более важным показателем успешности или неуспешности тех или иных операций является фактическая ситуация в регионе.
События на Донбассе для многих стали параллелью с Сербской Краиной, существовавшей в 1991-1995 годах как ответ сербов на хорватский сепаратизм и радикальный национализм. Историки, политологи, политики - все они регулярно видят аналогии в событиях на Балканах и на Донбассе. И если в России все это озвучивается с позиции сравнения двойных стандартов западных стран и властей Хорватии и Украины, то на самой Украине первые лица государства предпочитают призывать использовать опыт режима хорватского президента Франьо Туджмана, известного сербофоба и сторонника крайнего национализма.
Одним из таких первых лиц стал руководитель фракции «Блока Петра Порошенко» в парламенте Украины Юрий Васильевич Луценко, написавший на своей странице в Facebook в сентябре 2014 года: «Примером может служить Хорватия. После взятия югославской армией Вуковара (…) хорваты вынуждены были согласиться на существование Сербской Краины. Три года они не просто терпели, а развивали экономику и армию. А затем за часы танковой атакой смели сепаратистов со своей земли».
Ярчайшее подтверждение двойных стандартов. То есть отделившаяся от Югославии Хорватия - это не сепаратисты, это нормально. А краинские сербы, составлявшие большинство в ряде районов современной Хорватии и не пожелавшие быть людьми второго сорта в управляемой радикальными националистами стране, - это сепаратисты. Что ж, оставим высказывание на совести его автора. Между тем господин Луценко, по-видимому, слабо представляет, чем же сопровождалась «танковая атака» и что принесла жителям Краины.
Наверное, узнав о бомбардировках колонн беженцев, расстрелах инвалидов, сожжении целых населенных пунктов, господин Луценко будет утверждать, что «пiдроздилы» ВСУ не такие, они-то «освободители», а освободители не используют тактику выжженной земли. Однако опыт межнациональных конфликтов как стран бывшей Югославии, так и бывшего СССР, не позволяет надеяться на отсутствие гражданских жертв в случае очередного наступления украинских формирований.
Луценко, другие украинские политики, многочисленные украинские пользователи социальных сетей и блогов призывают использовать хорватский опыт и повторить хорватское наступление августа 1995 года. Рассмотрим подробнее, каким оно было.
В рамках данного текста мы не станем рассматривать военные аспекты хорватских операций. Их детально изучили сербские исследователи Коста Новакович и Милисав Секулич, хорватский военный историк Давор Марьян, российский историк-балканист Елена Гуськова, военный эксперт ЦРУ Дэвид Исби. Нами акцент сделан на военных преступлениях и действиях хорватских войск по отношению к мирному населению.
В первую очередь отметим, что основная часть Сербской Краины была ликвидирована в ходе двух операций, а не одной. Первая операция под названием «Молния» проходила с 1 по 3 мая, когда хорватские войска атаковали сербский эсклав в Западной Славонии (Сербская Краина состояла из трех эсклавов - Книнской Краины, Западной Славонии и Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема). Сербский 18-й корпус, бывший в 5 раз меньше хорватской группировки, не смог защитить Западную Славонию. 18 тысяч гражданских сербов бежали от хорватских войск. Колонны беженцев обстреливались хорватской артиллерией. Несколько раз по ним нанесла удары авиация ВВС Хорватии. Самым кровавым инцидентом стала атака 265-й роты спецназа на колонну беженцев в селе Нови-Варош 2 мая 1995 года. Гражданских сербов расстреливали с дистанции 50 метров, а затем навели удар артиллерии.
Нужно отметить, что в Западной Славонии располагались миротворческие батальоны ООН. Однако они беспрепятственно пропустили наступавшие подразделения ВС Хорватии и спецназа МВД. Уцелевший при обстрелах колонн беженцев гражданский полицейский из сил ООН швед Ханс Андерс Ярвестам позднее вспоминал: «По дороге к Новске видели ужасные сцены, самое маленькое - 50 трупов вдоль пути. Были это и сербские военные, и гражданские. Многие дома были уничтожены».
В октябре 1995 года западные гуманитарные организации насчитали в захваченной хорватами Западной Славонии всего 800 сербов, преимущественно стариков.
Воодушевленные успешной операцией хорватские власти решились атаковать основную часть Сербской Краины. Была проведена мобилизация войск, численность группировки, готовившей наступление составила порядка 150 тысяч человек. Помимо собственно хорватских подразделений, в тыл Сербской Краине должны были ударить 5-й корпус армии боснийских мусульман и формирования боснийских хорватов. В то же время численность сербских войск в основной части Краины составляла только 27 000 бойцов.
Операция «Буря», ставшая самой масштабной военной операцией в Европе после Второй мировой войны, началась рано утром 4 августа и продолжалась до 10 августа. Беженцами стали 230 000 сербов, около 2000 были убиты либо пропали без вести. Как и в ходе «Молнии», колонны беженцев подвергались обстрелам артиллерии и ударам авиации. На дорогах остались сотни сгоревших остовов автомобилей, десятки трупов гражданских.
Как утверждает хорватский историк Давор Марьян, перед началом операции в войсках были распространены положения Женевской конвенции. Однако, как показали дальнейшие события, военнослужащие ВС Хорватии не уделили им должного внимания.
На протяжении всей операции хорватская артиллерия «работала по площадям». Только на столицу Краины Книн было выпущено по разным оценкам от 3000 до 5000 снарядов и ракет. Обстрелам подвергались все более-менее крупные населенные пункты.
Подавляющее большинство населения РСК бежало перед приближением противника. Оставались либо те, кто не мог уехать, либо инвалиды и старики.
По данным Human rights watch, были убиты 150 оставшихся сербов, ещё 110 пропали без вести, хотя хорватские власти во время проведения операции гарантировали безопасность сербам, решившим остаться в своих домах.
Хорватскими солдатами сжигались отдельные дома и целые села. По данным историка Института славяноведения РАН Елены Гуськовой, делалось это с одобрения хорватских властей. Поджоги оставленных сербами домов зафиксировали и наблюдатели из ООН. После операции были практически полностью уничтожены такие населённые пункты как Кистанье, Джеврске, Врбник, Голубич, Биовичино-Село, Отрич и Срб. Посол США в Хорватии Питер Гэлбрейт после операции сообщил, что видел систематическое уничтожение сербских домов и убийство оставшихся гражданских лиц на территориях, которые перешли под контроль хорватской армии.
8 августа, во время боев за город Двор-на-Уни, группа хорватских бойцов зашла в здание местной школы, где находились 9 эвакуируемых пациентов психиатрической больницы из Петриньи и пожилых людей из дома престарелых. На тот момент в школе оставались те, кто не мог передвигаться самостоятельно и за кем не пришел никто из родственников. Хорватских «освободителей» не смутили возраст и состояние здоровья оставшихся в школе людей. Их всех построили в ряд и расстреляли в упор. Свидетелями преступления стали 200 солдат из датского миротворческого батальона, однако, по их воспоминаниям, командование в лице майора Йоргена Колда запретило им какое-либо вмешательство.
25 августа спецназ МВД Хорватии вел зачистку территории в районе хутора Грубори неподалеку от Книна. Из-за многочисленных преступлений со стороны хорватских солдат, имевших место в остальной Краине, миротворцы UNPROFOR предложили оставшимся в Груборах жителям (в основном пожилого возраста) отъезд в Союзную Республику Югославию. Для регистрации на перевоз семеро жителей отправились в соседнее село, а шестеро остались в Груборах. Когда хорватский спецназ вошел в хутор, его бойцы перебили всех оставшихся жителей и сожгли часть домов. Самому молодому из убитых был 41 год. Самой старой жертве было 90 лет.
Серб Илия Бабич (1931 г.р.), давший показания для Международного суда правды, так вспоминал о событиях во время «Бури» и после нее: «После обеда в воскресенье 6 августа я заметил, как хорватская армия идет к нашему селу со стороны Книна и увидел дым и пожар в той стороне… В понедельник 7 августа поутру ко мне пришла Каназир Манда и сказала, что Бабич Ружа и еще кто-то убиты в моем магазине, а тела сожжены. Когда я пришел в центр села, сразу увидел тело Бабич Ружи и тело Станы Сучевич. В своем магазине я увидел сожженные тела, и тогда не знал, сколько было погибших ».
По данным Международного Красного креста, в октябре 1995 года не занятых хорватской армией территориях осталось только около 5 тысяч человек.